70 человек более суток провели в снежном плену Мне самому приходилось дважды попадать в сложные ситуации на зимней дороге, правда, не в пургу, а в мороз под 40. И я очень хорошо знаю, что главное – не запаниковать… Но одно дело, когда отвечаешь за себя и водителя, совсем другое дело, когда на твои плечи ложится ответственность за судьбы 70 человек, как это случилось с Виктором Савенко. Сегодня он рассказывает о том, что случилось этой зимой на одной из трасс нашего края. Мы постарались сохранить тон, особенности речи Виктора Ивановича. Именно это, на мой взгляд, лучше всего передает напряженность ситуации и то, как ведут себя люди.
Случай на дороге «Это могло бы стать трагедией для меня на всю оставшуюся жизнь», – уверен Виктор Савенко
Во время метели Это был конец января – начало февраля, когда были самые большие метели. Мы выехали в 14.00 из Усть-Пристани в расчете на то, что раньше мы «проскакивали» до Алейска минут за 40. Но пурга была такая, что сразу сомнения появились: правильно ли мы сделали? Есть там вторая дорога, в обратную сторону, через Чеканиху, Боровлянку, Троицкое. Это немного больше по километражу. Но мне сказали, что дорога под контролем Автодора. Решил – ну ладно, поехали. Не успели мы отъехать, как, проезжая через мост на речке Порозихе, чуть машину не раздавили – маленькую легковушку. Мы ехали на джипе. Давай вытаскивать, потому что та машина просто загородила дорогу. Вытащить не смогли, потому что сзади у него никакого крюка нет. Нам пришлось вчетвером затолкать эту машину в сугроб, потом объехали, спереди зацепили, вытащили. Пока вытаскивали, к сожалению, у нас подломался передний мост. Ситуация стала крайне тяжелой, но мы вытащили их на свободный промежуток, выехали. Потом они все равно к нам в колонну попали. Не проехали километра – еще одна машина поломанная стоит. Люди замерзают. Женщина и мужчина в салоне, у них оборвало ремень, мотор не работает. Пока аккумулятор живой был, было тепло, потом он встал. Мы их разогрели, потом еще грузовик в эту сторону пробился, мы за грузовик их зацепили. А в это время сами попали еще в один сугроб, пока оттуда выбирались, полностью редуктор передний потеряли. Мы могли передвигаться со скоростью пять километров в час на своем джипе. Но зато людей повытаскивали.
Ситуация непредсказуемая Не проехали еще трех километров, на 32-м километре от Алейска, это уже в пределах Усть-Пристанского района, мы встали. Вот тогда поняли, что ситуация будет достаточно непредсказуемая. Нам говорили, что техника на дороге работает. Но она тоже стояла в снежном плену. В собравшейся колонне были трактор «Кировец», ротор, грейдер, а это все тяжелая техника. Но мешали поломки: у одного полетел гидрошланг, и ротор не мог работать. А кроме того, погодные условия были очень сложными. Липкий снег, ветер был такой силы, что мы через какое-то время приняли решение просто оставить все эти ненужные попытки. Но испробовали все: пытались выйти в сторону, на поля, чтобы по полям пройти. «Кировец» увяз, не мог туда пройти, пробуксовывал. А грейдер завалился в кювет сам тремя колесами, перекрыл нам дорогу. Фактически мы попали в снежный плен, а ветер был такой силы, что машину раскачивало. Пробовали откопаться, но это ничего не давало. За 20 минут машину заносило по самую крышу.
Легла на плечи В это время я дозвонился до Михаила Гавриловича Фокина, он дозвонился до Якова Николаевича Ишутина, заместителя Губернатора Алтайского края, тот вышел на меня. Получилась интересная ситуация – у моего водителя, единственного из всей колонны, работал сотовый телефон. И то связь была неустойчивой. Яков Николаевич попросил меня быть главным в этой колонне, я согласился. И после этого на меня легла обязанность за жизнь людей, которые были там. Мы насчитали 29 автомобилей, более 70 человек. Машины заносило по крышу очень быстро. Утром я пошел на очередной обход и прошел спокойно по крыше «шестерки». Понял это только тогда, когда услышал звук, немного отличающийся от обычного скрипа снега. Стал смотреть, понял – машину замело полностью.
Организовали штаб Что мы сделали? Маленький штаб организовали в моей машине. Мы – это я и водитель. Плюс еще несколько активных водителей, которые нам помогали. Каждые 15-20 минут проводился обход. Снег был очень плотный. Машины засыпало. Мы не давали спать людям в тех машинах, где снег был выше стекол. С одной стороны ее засыпало, а с другой стекло открывали. Если машина находилась глубоко, то главная задача была, чтобы они там не угорели. Не надышались угарного газа, потому что когда машину снегом засыпает, там тепло. Но очень быстро можно задохнуться. Случаев таких известно много.
Вопрос первый – бензин Проблемы начались буквально сразу. Вот мы «сели», а уже через час у одной машины бензин закончился, через три часа – еще у трех-четырех. Когда удалось связаться с главой администрации района Макаевым, то сказал: «Иван Васильевич, мне нужен бензин. Хотя бы на снегоходе литров 50 отправьте, потому что я боюсь, что еще у нескольких автомобилей закончится горючее, а мы всех людей в оставшихся работающих машинах не сможем разместить». Он ответил: «Не вопрос, отправим». Мы сразу начали «перекидывать» людей в те машины, где еще тепло было. Через два часа только пришла первая помощь – снегоход. Это было с 11 до 12 ночи. Не холодало, но ветер был сумасшедший. Ничего не менялось, казалось, конца ветру не будет. Учитывая то, что я уже связался с «большой землей», беседовал, у нас не было никакой паники, люди знали, где мы есть. Мы говорили, что вот-вот техника подойдет, но понимали, что, наверное, это неправда… при такой погоде…. Техника, правда, шла и оттуда, и оттуда. Но – бесполезно. Все снова засыпало снегом. Мы понимали: даже если они к нам пройдут, то помочь в этой ситуации не смогут. Все, что расчищали, засыпало тут же через 30 минут. Но нормальное общение не давало людям паниковать. Когда первый бензин привезли, мы запустили несколько машин, а в полвторого ночи доставили еще 270 литров бензина. Мы определили тех, кто должен покинуть колонну – уговорили человек 15 или 17, в эту танкетку погрузили и увезли в Усть-Пристань. Слава богу, детей не было. Был один ребенок в машине, которая сидела в четырех километрах от нас впереди. Туда прошел снегоход, доставил горючее и забрал ребенка. Больше детей у нас не было, но были люди пожилые и больные. Мы их отправили всех. А оставшиеся, наверное, из-за того, что у нас общение нормальное получилось, и люди понимали, что их должны вот-вот спасти, категорически наотрез отказались из этой колонны эвакуироваться. Жалко своей машины и т. д. Там и грузовики были с грузом.
Питание. И не только Второй вопрос, который ребром встал, – питание. Первое, что нужно сделать в экстремальных условиях – это определить собственные ресурсы. Что мы сделали? Мы хлебовозку нашли в колонне, а с хлебом не пропадешь. Таким образом эту острую проблему мы сняли. Раздали хлеб. Вода у кого-то еще сохранялась. А потом и воду привезли. И бензином обеспечили всех. Но не все в равной степени понимали, что происходит. Там, не знаю, откуда, «газель» была – шесть человек внутри сидело. Они, к сожалению, стали власть критиковать, что их никто не спасает и т. д. Говорю: идите, вот бензин привезли. Они: а почему? Это вы должны нас заправить. Говорю, мол, как хотите, 10 минут вам на все. Сейчас танкетка уйдет, и бензин уйдет. Но мы хитро сделали – 50 литров бензина поставили около нашего колеса как резерв, на всякий случай. Для таких вот непонятливых. Через час один из них пришел с канистрой – дайте бензина, мы замерзаем. Все было организовано достойно. Мы каждые 15 минут проверяли людей во всех машинах, спрашивали, как у них дела. Ходили – я и водитель – посменно, раз в полчаса каждый. Раздевались, развешивали одежду просушиться и очиститься от ледышек и снова шли.
Продержались спокойно Мы продержались совершенно спокойно, подали по телефону идею танка с пробивным орудием (прим. – трактор-скрепер), который есть в воинской части. Танк, конечно, не пришел вовремя, но к утру метель стихла. Порывы ветра остались, но верховика не стало, и мы увидели, в каком состоянии мы находимся. Я говорю: «Ладно, теперь давайте откапывать машины, потому что придет техника, но не будут же люди за нас какие-то работы выполнять?» Сначала вяло, а потом все вместе мы откопали машины – метр с каждой стороны. А потом, когда в половине первого дня мы увидели – фары появились, машины уже были на ходу, прогретые. То есть мы были готовы к эвакуации.
Курьез Курьез был такой. Когда мы спасателей увидели, до них осталось меньше километра. Я прихожу к ним, они говорят: «Виктор Иванович, у нас горючее скоро закончится». Погрузчик встал уже, а водитель ротора говорит: «У меня осталось работать на часа полтора-два, я, возможно, вас вытащу, а может и нет». Что оставалось делать? Звоню в Автодор, говорю – дайте мне право командовать вашей техникой, которая в колонне. Мы литров сто слили солярки с тяжелой техники, слили солярку и с тех машин, которые у нас были. По-честному прошли по всем водителям. До Алейска всего 23 километра, говорю: «Ребята, посчитайте с учетом, что мы еще где-то можем застрять…» В общем, литров 150-200 нашли солярки, перетащили на себе, заправили погрузчик, ротор и благополучно в полтретьего начали машину за машиной извлекать. Через час вся колонна была освобождена. Так и закончились наши злоключения. Всего мы пробыли в снежном плену 26 часов.
Могло быть по-другому Могла быть трагическая ситуация. В одно время с нами «сидела» колонна между Курьей и Саввушками. Там было 90 человек, и три психолога не могли справиться с психозом, который в той колонне был. А у нас такого не было, потому что когда люди понимают, что они не брошены, что им нужно потерпеть, что их обязательно спасут – это другая ситуация. Это я знаю как врач. Поэтому мы говорили людям: «Вы не брошены, нас достаточно много». Вот почему, когда подошла танкетка, они и не уехали. А была бы паника – они бы все на ней уехали. Я тоже был абсолютно уверен, что несмотря ни на что, мы справимся.
Для меня лично… Я не спал вообще в ту ночь. Потому что была ответственность, потому что я врач… Не дай бог кто-то задохнулся бы. Это было бы трагедией для меня на всю оставшуюся жизнь. Для меня лично. Я несу ответственность за людей, которую получил. Поэтому самое главное было, чтобы все остались здоровы. Я не думал, что кто-то обморозится или замерзнет – всех мы контролировали, кто в какой машине находится. Боялись, что кто-то мог задохнуться…..
Опыт руководителя Что самое сложное в работе руководителя? В этой ситуации – уровень ответственности. Важно, наверное, было пресечь панику в самом ее зародыше, не дать людям засомневаться в собственных силах, не дать им ощутить одиночество… Как только это состояние наступает, один ненормальный может «заразить» весь коллектив. Потом уже справиться с этим очень тяжело. Поэтому такая задача была, несмотря на негативную реакцию некоторых людей, которые в колонне оказались, просто где-то жестко, где-то уговорами убедить людей, успокоить. Опыт руководителя, общения с людьми помог и в этой ситуации.
Команда Было нелегко. Представляете, 50-литровую канистру нагрузить, на собственном горбу 500 метров протащить, заправить, все – по снегу. Не просто же так. Но мы были вместе. А когда начали машины откапывать, вижу: копается один с лопатой вокруг своей машины, все стоят, смотрят. Говорю – мужики, вы что? Если вот эта машина будет перед вами откапываться два часа, подойдет скрепер, все вы будете ждать. До них дошло. Все пошли за лопатами, начали каждую машину откапывать. И в целом получилось быстрее, чем сам каждый бы копал, а все бы ждали, когда каждую машину бы выдернули. Когда люди чем-то заняты, это все как-то по-другому воспринимается. Возникает некий дух команды. Так у нас в колонне и было. Команда образовалась.
Про себя забыли Мне что запомнилось: мы все продукты раздали, а себе оставить забыли. Правда, мы не были сильно голодными, да и вода была. Но смотрю, парни прибегают назад, говорят: мы вспомнили, вы ведь все раздали. Кусок колбасы нам принесли. Это было очень приятно. Это очень много значит – не колбаса, конечно...
Осадок остался Но люди по-разному себя ведут. Вот какой случай был. В 10 часов утра, когда до нас еще никто не доехал, невдалеке мимо нас «проплыли» два белых шикарных вездехода, окрашенные в белую краску, с красными огромными опознавательными знаками… Мы их сначала с эмчээсовцами спутали, подумали, слава богу, приехали. Но они мимо проехали, только сфотографировали нас. Потом мы поняли, что это были энергетики. Они, по большому счету, нам не смогли бы помочь вырваться и выдернуть наши машины. Но просто бы подъехали, спросили, как у нас дела? Вдруг у нас что-то случилось? Осадок остался…
Проявился народный дух Я что думаю? Сейчас часто говорят, что мы разобщены, что у нас у каждого свой мирок, что на площадке не знаем, кто сосед… Но вот в таких ситуациях снова проявляется все равно какой-то народный дух. Здесь он проявился в полной мере. Порадовало и то, что те, в «газели», оказались утром совершенно нормальными людьми, также откапывались со всеми вместе. Это ночное приключение уравняло всех.
За достижениями цивилизации мы как-то стали забывать о том, что мы – дети природы. И грань между жизнью и смертью очень тоненькая. Но вот попадает человек в экстремальную ситуацию и проявляет себя полностью. И история, случившаяся на дороге, наполняет мое сердце гордостью. Мы все сможем, пока человечность живет в наших сердцах. Пока есть люди, которые готовы взять всю полноту ответственности на свои плечи…
Визитная карточка
Коротко – о самом себе
Рассказывает Виктор Савенко Родился я в краевом центре, во втором роддоме, как и мои старшие две сестры, большая часть жизни связана с Барнаулом. Окончил школу в Новоалтайске, затем Медицинский государственный университет – поступил в 1972 году, в 1978-м выпустился. Четыре года проработал в Шипуново хирургом, два года в ординатуре – в травматологии, ортопедии. До 1993 года работал в краевой ортопедо-травматологической больнице (в составе краевой больницы), врач-ортопед, травматолог, имею высшую категорию. Потом наступили бурные 90-е годы, ушел в коммерцию, политику. В 1998 году Артур Александрович Аскалонов пригласил вернуться назад, достроить краевую больницу. Главный врач краевой больницы с 1998 года по 2006-й. В это время она была достроена, реформирована, запущена по полной программе. 2006 год – опять уход в сторону от медицины, и вот уже шесть лет работаю директором Алтайкоксохимстрой. Президент у нас Михаил Гаврилович Фокин, есть несколько директоров по основным направлениям, я – директор по строительству. Строю многие объекты, например, федеральный центр по травматологии и ортопедии – это мой объект, я его вводил в строй. Программа модернизации Алтайского края была поделена на три части между несколькими строительными компаниями, в том числе и нашей. Почти 400 миллионов рублей освоили. В рамках этой программы 58 различных медицинских объектов, таких как перинатальный центр, кардиоцентр, краевая больница детская, полтора десятка роддомов по Алтайскому краю и т. д. Все это мы. Такая бурная получилась жизнь: от врача до строителя. Приход новой администрации немного «подрихтовал» нашу жизнь. Кандидат медицинских наук, высшая категория по всем разделам – и по организации здравоохранения, и по своей специальности. Я считаю, что сейчас у меня уже есть высшая категория и по рангу строительства. В строительстве есть определенные квалификации, есть у нас определенные допуски, которые регламентируют работу строителя и уровень строительства. Моя квалификация позволяет мне руководить достаточно крупными стройками. В дороге я провожу очень много времени. Мы за неделю проезжаем до 2-2,5 тысяч километров, в месяц – 10-12 тысяч. Иногда в день полторы-две тысячи выходит. Бывает меньше, бывает больше, но регулярно. За мной закреплен весь южный регион. Поэтому периодически попадаю в разные ситуации, но в такую серьезную попал впервые. Это случилось на дороге Усть-Пристань – Алейск. ПРИМЕЧАНИЕ. В материале использованы снимки, сделанные Виктором Савенко на свой смартфон.
