 С Чарыша на Ануй
Продолжение. Прошлая публикация | Начало
Наши работы в Прямухинской пещере закончились, но машина все еще не приехала из Елани. Чтобы не сидеть зря, мы стали пешком обходить ближайшие лога в поисках пещер и снимали их планы. Все пещеры были небольшими и малопривлекательными для спелеологов, но, как я сейчас понимаю, некоторые из них представляли явный интерес с точки зрения археологии. Одну мы назвали Масляная (от выражения: «кукиш с маслом»), другую – Музыкальная (от аналогичного: «гроб с музыкой»), третью – Безвыходная, поскольку она не имела второго входа, как того требовала Лида Варес. Еще одной невзрачной пещерке она дала гордое название Приют Голубиный (в ней жили скалистые голуби).
Когда ближайшие маршруты были исчерпаны, мы вдвоем с Толей отправились в дальний рейд на водораздел в поисках карстовых воронок. Их мы нашли массу, но явных входов не обнаружили ни в одной из них. Возвращались в лагерь мы уже в темноте. Когда проходили через Генералку, на нас набросилась стая собак, желавших доказать, что они рьяно стерегут дома.
Отмахиваясь от Жучек, я поинтересовался у Толи, будут ли считаться наши возможные травмы профессиональными, если собаки нас покусают. Толя был экспертом в вопросах трудового права и техники безопасности. «Нет! – ответил он. – Мы возвращаемся не тем путем, который мы оговорили, уходя». Но собаки нас не тронули, хотя и проводили до околицы.
 Остались одни
На следующее утро к нам, наконец, приехал Толя Балов, но опять один. Мало того – он сказал, что начальство экспедиции срочно требует приезда Володи Коряги. Поскольку Саше Воронину и Лиде Варес тоже пора было возвращаться, мы с Губарем должны были остаться в поле одни.
Практически это ставило крест на работе, поскольку нельзя ни оставлять лагерь без присмотра, ни ходить в пещеры одному. Но примерно через неделю Балов должен был возвратиться с подкреплением, которое сейчас нам подыскивала Галина Петровна Шарихина, наш любимый начальник, которого мы давно не видели. Пока же мы решили переехать на новое место работы, на реку Ануй, что было нам по пути.
Трудная дорога
Наш путь лежал через Бащелакский хребет, затянутый хмурыми тучами. По размытым дорогам, на которых мы не встретили ни одной машины, мимо залитых дождями деревень мы упорно ползли вверх. Когда преодолели чарышско-ануйский водораздел, тучи стали рассеиваться, поняв, что нас не запугать.
Внезапно вдали появились дома очередной горной деревушки. Табличка на въезде извещала: «Тальменка». Мои друзья знали, что я окончил школу в Тальменке и бросились ко мне с вопросами: «Это что, твоя Тальменка?». «Ну что вы! – сказал я. – Моя Тальменка – большой поселок возле Барнаула!».
На следующее утро, когда мы встали после ночлега на обочине дороги, по которой никто не ездил как минимум неделю, мы увидели, что непроглядные тучи сменились веселыми кучевыми облаками, разбросанными по сини неба. Нас охватило радостное предчувствие какого-то приключения. Машина покатилась вниз по дороге, становившейся все более наезженной.
И вот нам открылась долина Ануя с большим селом на его берегах – Солонешное! Этот районный центр предстал перед нашими глазами как оплот цивилизации. По приветливым улицам стайками гуляла молодежь (было воскресенье).
Особенно нас поразили девушки, стройные ножки которых были кокетливо обтянуты капроновыми чулками (колготки в те годы еще не были известны). Такой картины мы не видели уже целую вечность!
Пообедав в районной столовой с буфетом (где подавали местное плодово-ягодное вино), мы с сожалением покинули это райское местечко. Дорога снова становилась все хуже, пока на границе с Усть-Канским районом практически не исчезла. Не заезжая в Черный Ануй, мы свернули в долину реки Каракол. Проехав пустующий зимник, мы оказались на небольшом ручье Карасу, правом притоке Каракола, где стали разгружаться.
Мы поставили только две большие палатки – хозяйственную и жилую. Вторая должна была стать временным домом на одну ночь для всех. Балов желал немедленно продолжить поездку, но было решено задержаться на день. Отъезжающие хотели посмотреть Музейную пещеру, съемку которой, начатую в прошлом сезоне, мы должны были продолжить.
Музейная пещера
На следующее утро мы карабкались вверх по склону, густо заросшему кустарником и высокой травой. Чтобы защититься от обильной росы, натянули высокие резиновые сапоги и дождевики, хотя лезть в них по склону было не очень удобно. Поднявшись примерно на 100 метров над уровнем лагеря, мы уперлись в ступенчатую скалистую стену, которая, судя по просветам среди деревьев, далеко уходила влево и вверх по горе.
Прямо перед нами в стене были два отверстия. Правое представляло довольно большой грот, левое – круглую дырку, в которую можно было пролезть лишь на четвереньках. Это и были входы в Музейную пещеру. Правый грот заканчивался вертикальным колодцем, устье которого было искусственно заложено, чтобы избежать падения неосторожного посетителя. Мы полезли в левое отверстие.
Через 30 метров лазания на четвереньках мы оказались перед обрывом: наш лаз вышел в стену высокого щелевидного коридора. Рядом на стене были два скальных «уха», за которые мы привязали веревки. Спуск оказался достаточно простым – до дна было 12 метров по скальной стенке с выступами и полочками.
Сначала мы прошли по дну пещерного каньона вправо, чтобы посмотреть наледь, располагавшуюся под колодцем другого входа. Ледяная поверхность была слабонаклонной, но очень скользкой. Местами виднелись частично подтаявшие за лето ледяные сталагмиты.
Где-то здесь первопроходцы пещеры – новосибирские спелеологи – нашли скелет человека. Упал ли он сам в жерло колодца, или ему «помогли» – оставалось неясным, как и то, давно ли это случилось. Никаких «сопроводительных» вещей новосибирцы не нашли, но, возможно, они скрыты льдом.
Зал Саркофагов
Потом мы прошли по дугообразному главному ходу в зал Саркофагов, названный так из-за обилия продолговатых каменных глыб на дне. Все эти части пещеры были нанесены на план в прошлом сезоне. Сейчас наступил черед нижних галерей, куда можно было пролезть по неглубоким вертикальным трещинам, а также многочисленных боковых ходов.
Если стены, пол и потолок главных коридоров ничем украшены не были, то все боковые ходы просто поражали обилием и разнообразием натечных кальцитовых образований. Часто они полностью скрывали скальное основание, на котором выросли. Причем традиционных сталактитов и сталагмитов, похожих на каменные сосульки или палки, было не так много.
Преобладали достаточно редкие сферические формы (кораллиты, клаустериты и т. п.). Некоторые имели вид миниатюрных капустных кочанов, другие – полураспустившихся бутонов роз, третьи представляли сростки каменных шариков. Ими же были покрыты поверхности классических сталагмитов и сталагнатов, превращая последние в подобие новогодних елок. Попадались и кристаллические игольчатые образования. Все это было окрашено в красные, желтые, оранжевые цвета.
Реже встречались и белые натеки, преимущественно за счет покрывающего их высохшего известкового молока. Сухие, прекратившие рост натеки чередовались с растущими, на которых блестели капельки воды. Часть молодых сталактитов была эксцентриками, то есть они росли, презирая закон тяготения, не сверху вниз, а вбок, под разными углами.
Местами были видны следы многократного высыхания, обрушения и нарастания натеков, в результате чего образовывался сталагмитовый конгломерат. Вот почему пещера была названа Музейной!
Следующим утром мы с Толей попрощались с нашими друзьями и остались вдвоем у двух наших палаток. Нам оставалось только ждать.
Древний каракол
Пещера Музейная относится к группе Каракольских пещер, расположенных между селами Черный Ануй и Каракол на севере Усть-Канского района Республики Алтай. В настоящее время их известно четыре. Посещаться они стали с начала XX века, хотя местным жителям они, безусловно, были известны раньше.
Самая северная пещера сейчас называется Старо-Каракольской. Вход в нее в виде узкого грязного лаза находится в стенке карстовой воронки, расположенной на уступе у подножья скалы. После крутого спуска лаз выводит в разветвление галерей и гротов, общая протяженность которых около 380 метров.
Долгое время была самой известной из Каракольских пещер. Еще в 1911 году краевед С.И. Гуляев собрал в ней коллекцию костей различных животных. Когда-то пещера была очень красивой, но в настоящее время все сталактиты в ней обломаны. Первый план пещеры сняла в 1952 году К.П. Черняева.
В 1964 году Новосибирские спелеологи спустились в нижние горизонты пещеры, которая располагается в 100 метрах к югу от Старо-Каракольской. Они назвали ее Ново-Каракольской, но потом пещера стала называться Музейной. В том же году пещеру посетили спелеологи Московского университета.
В 1965 году в экспедиции новосибирских спелеологов приняла участие К.П. Черняева. Пройдя от входа в Музейную еще 30 метров к югу, она наткнулась на еще одну пещеру, имеющую вид просторной 100-метровой галереи. Она была названа Верхне-Каракольской. Пещера была известна и раньше, поскольку на ее стенах есть надписи начала XX века.
К.П. Черняева нашла в ней фрагменты глиняных сосудов, оставленных здесь свыше трех тысяч лет назад. Позже здесь было открыто древнее разрушенное погребение, а у входа – фрагмент трубчатой кости лошади, украшенный ромбовидным орнаментом.
Все это говорит о том, что Каракольские пещеры в древности имели культовое значение. Возможно, что с отправлением религиозных обрядов связан и скелет человека, найденный на дне колодца Музейной пещеры. Полный план Музейной пещеры снят только в 1970 году.
В 1969 году спелеологи Томского университета перевалили через гребень хребта от Музейной пещеры и нашли карстовый провал (колодец) глубиной 11 метров с 30-метровым ходом. Пещера была названа Песочной. Весной и в начале лета дно колодца залито водой. Никто пока не попытался пройти дальше вдоль скал, к югу от Верхне-Каракольской пещеры.
Вполне возможно, что там спелеологов ожидают новые открытия, поскольку весь массив сложен известняками. Высшая точка его, г. Сахарная, имеет высоту 1568 метров (высота входа в Музейную – 1100). |
