Творчество наших читателей
ОБ АВТОРЕ
ИЛЬИНЫХ Владимир Иосифович. Родился в 1948 году в Туркменской ССР в семье военнослужащего. В 1950 году семья переехала на Алтай. В 1964 году по комсомольской путевке уехал на строительство Воткинской ГЭС, что на р. Каме. Трудился на разных должностях, в т. ч. и на комсомольской работе. Заочно закончил исторический факультет Пермского ордена Трудового Красного Знамени государственного университета им. А.М.Горького. В 1970 году вернулся на Алтай, где трудился на партийной и советской работе. Окончил журналистское отделение Новосибирской ВПШ1. 15 лет редактировал районную газету на Алтае. Получил инвалидность 2 гр. 2 ст. Ушел с руководящей должности на журналистскую работу. Рассказы печатались в журналах: «Алтай», «Встреча», ежемесячнике «Природа Кулунды». В 2005 году выпустил первую звуковую книгу «Светозары» для слепых и слабовидящих в Барнаульском издательстве «Свет».
ЗАБЫТЫЙ ПАРФЕНОВ
В середине прошлого века, затерянные в кулундинских степях алтайские села, выделяли из своих общин людей неординарных, не похожих на других, живших «на особицу» и в большем единении с природой, чем мы. Исподволь способствовали этому привнесенные обстоятельства: сложившийся уклад, послевоенная разруха, постоянный недоед, потеря родных и близких в утробе чудовищного Молоха войны. Оставались в них -этих старожилах исторические корни давних переселенцев, трудившихся единолично. Ушли из жизни эти люди. Кто о них вспомнит? Каждый унес с собой неповторимый человеческий мир. Разве лишь мы, их внуки, сами уже старики, нет-нет, да припомним какой-нибудь полузабытый эпизод.
1.
И тогда натруженная память натужливо вытаскивает из своих глубин морщинистое лицо знакомого деда Парфенова, по кличке - Свистун, жившего на соседней улице и прочно забытого за давностью лет. Хотя... осталось, осталось нечто такое в душе, что не дает возникшему его образу, кануть в небытие, как сотням, подобных ему.
Хочется вот сейчас встать и пойти к деду в дом, к этому одинокому старику, живущему без семьи, (сын, говорят, где-то «зацепился» в городе), варящему себе неторопливо «щурпу» на таганке, помешивая ее деревянной ложкой и пробуя - уварилась ли.
Выбежит навстречу рыжий кобель Моряк, длинношерстая помесь сеттера и дворняги, лизнет шершавым языком ладошку, признавая своего, и уляжется под порогом, внимательно всматриваясь в глаза, ожидая «гостевую» косточку. - «Проходи, паря. Чего встал?», - промолвит старик.-»Однако, харчевать будем». Он выкладывает на стол вторую деревянную ложку. Стол крепко сколочен из оструганных досок, чисто вымыт. Посередине - полбуханки круглого подового хлеба, испеченного самим дедом на капустных листьях в русской печи.
Хлеб невыразимо вкусно пахнет! Он совсем не похож на тот серый и тяжелый кирпич, что мама принесла сегодня из сельповского магазина. Вмиг сброшены залатанная фуфайка и подшитые валенки и вот уже хлебаешь восхитительное варево, болтая ногами, взобравшись на крепкий табурет. А потом, сытно отрыгнув, отваливаешься от стола, и понимаешь, что надо бы помочь деду по хозяйству. А какое хозяйство у старика - бобыля? Да и чем поможет ему восьми-летний мальчик?
Вот уже убран со стола провиант, пол в горнице выметен густым веником, заготовленным впрок на всю зиму из прочной травы, растущей вдоль обочин дорог. Дед довольно крякает, подготовив место для будущего священнодействия. А поскольку, сам он - неверующий, то по набору появившихся вдруг знакомых инструментов, понимаешь, что таинство изготовления огневых зарядов для будущей охоты, начинается.
Из обитого жестью и закрытого на замочек старинного сундука, стоящего в углу горницы, извлекаются на свет и раскладываются на столе различные мешочки с неизвестным содержимым, гильзы, патронташ, капсюльная выбивалка, прибор Барклай, чтобы новые капсюли досылать в гнездо, различные судки, мерки. Наконец, из кухни приносятся две сковороды: маленькая и большая. Зачем это нужно, понимаешь позже.
Пока же спешишь за хозяином в холодные сени, где из заготовленного по первому льду камыша, выбираешь длинные крепкие дудки. Занеся их в дом, очищаешь камышины от пленок - перегородок тонким шомполом и продуваешь их во всю силу своих легких. Это - твоя мальчишеская работа. Дед, тем временем, разогревает на синем пламени паяльной лампы, сунутой в дымоход, чугунный судок с узким летком, наполненным мягким свинцом из разбитых автомобильных аккумуляторов.
Затем аккуратно заливает свинцом заготовленные тобой камышинки. Выносишь их в сени, и когда набирается изрядный пучок, дед оценивающе говорит - хватит. Это означает что заготовок для будущей дроби достаточно. И тут начинается самая трудоемкая работа. Полученную свинцовую проволоку-прутик, очищаешь от камыша, а дед аккуратно разделяет острым ножом ее на ровные кусочки. Свинец серебристо блестит и нежно щекочет своей тяжестью подставляемые ладошки.
И тут ты понимаешь, зачем понадобились две разные чугунные сковороды. В большую дед засыпает порцию свинцовых заготовок, а маленькой необходимо монотонно и ровно обкатывать их круговыми движениями на большой. Это – забота мальчишки. В результате и получается собственно дробь, припас которой дед тут же калибрует по мешочкам и отставляет их в сторону. Большие настенные часы с гирей на цепи, засиженные мухами, отбивают третий час общения старого с малым. Пора бы и честь знать, а то дома беспокоятся.
- Ты, паря, однако, беги к мамке, - говорит дед Парфенов под вечер этого счастливого дня. В нем было, кроме приятного мужского заделия, еще и разглядывание книжек с чудесными яркими картинками фазанов и дроф, стрепетов и пеганок, казарок и гуменников, крякв и шилохвостей. В общем: всего этого птичьего люда, знакомство с которым непременно произойдет когда-нибудь в далеком будущем. Но оно так желанно, что за предстоящую ночь, хочется быстрее вырасти. Как сказочный Иванушка, по щучьему велению, по своему хотению.
Но...ночь проходит обычно. Утром скучно ешь, одеваешься, бежишь с мальчишками на вытаявший угор : кондыка пощипать, сыграть «в ножичка», в свайку, или просто смотреть долго, не отрываясь, в промытое Боженькой чистое небо, по которому плывут белые, как пена, облака. И вдруг услышишь где-то высоко, в поднебесье, а потом - все ближе и ближе, звонкое курлыканье журавлей, гоготанье пролетных казарок, а в заветном - за Топкой речкой сосновом бору - хорканье осторожных вальдшнепов.
Тогда бежишь со всех ног в деревню, к деду Парфенову, и застаешь его радостно возбужденным, просветленным и занятым извечным мужским делом - подготовкой к выходу на луга, где прилетел гусь. Из старого сарая выносятся фанерные профили, они запылились, окраска их потускнела. На этот случай у старика давно припасены и сурик, и гуашь, и кисточка из беличьего хвоста.
Краски одурманивающе пахнут, их разноцветная гамма ложится на фанеру в выцветших местах, оживляя рисунок. И вот уже профиль гуся смотрится как живой, и Моряк гавкает, прыгая на грудь, словно приглашая скорее оказаться там, - в разливах, на низких гривах и солонцах, где отдыхают на пролете живые, с горячей и вкусной кровью, представители нарисованных пернатых. Да ты и сам, с тоской во взоре, просительно посматриваешь на старика. Дед затаенно молчит, помнит свое обещание, данное зимой, под вой метели, да вот задумывается, как его выполнить. Наконец решается и идет к Якову Нефедову, просить лошадь на завтра.
Смирного Карьку заводят в тележные оглобли, крепят плетеный короб из краснотала на подводу, бросают внутрь ворох соломы. Экипаж готов! Ночью совсем не спишь, получив разрешение на поездку от матери. Чуть расслышав в темноте у калитки легкое «Тпру!», бежишь со всех ног к телеге. Бросаешься в соломенное нутро короба, чуть не помяв аккуратно сложенные профили птиц, и слышишь сердитое дедово «Охолонь!». На минуту солиднеешь, но, все равно, эта гулкая ночь, скрип тележных колес по дорожным колдобинам, еканье селезенки у жеребца, запах смазанных дегтем юфтевых дедовых сапог, дымок крепкого самосада, вызывают в тебе такое желанное ощущение предстоящего приключения, что кажется - не повторится оно уже больше никогда!
За деревней гортань заполняет шалый ветер от взопревших полей, чуть подстуженный короткой воробьиной ночью. Он будоражит и хмелит, вызывает легкое головокружение и, чуткий, урывками, сон. В лугах ночь шевелится, крякает, щелкает клювами, перебирает крыльями, тявкает с досады маленькими корсаками-лисичками, которым не досталось добычи. Налетит вдруг на телегу стремительный табунок вспугнутых кем-то шилохвостей и скроется на востоке. Оттуда кто-то невидимый стягивает постепенно с лугов сокровенное одеяло темноты.
Сереет. Дед остается на возвышении с прошлогодними будыльями полыни и лопуха. Устраивает засидку, втыкает профили, ложится на солому, укрывается куском брезента. С 20 шагов его не видно. Задача загонщика -отъехать подальше на лошади, чтобы между ним и охотником оставались стаи отдыхающих птиц, а затем, постепенно, нагонять их на деда. Гуси почти не пугаются лошади.
Прячешься в коробе, маскируясь все той же соломой. Потягивая то левую, то правую вожжу начинаешь нагонять выбранный табунок гусей на охотника. Гуси гогочут, перелетая с места на место. Их не так-то просто обмануть. Даже такому, казалось бы нестрашному зверю, как лошадь. Но, постепенно, двигаясь челноком, как легавый охотничий пес, лошадь нагоняет табунок на безмолвных сородичей - профили. Гуси взлетают и два негромких в тумане выстрела обрывают недопетую Соломонову песнь пары красавцев - гуменников. Курковая тулка 12 калибра не подвела!
Что тут начинается! Взбудоражено, возмущено все крылатое население! Пара решительных гуменников снова пикирует на предателей в ярком оперении. Но и им не сносить головы! Завершает охоту, замедлив свой лет над засидкой, любопытный табун казарок. Они тоже оставляют дань из двух птиц. Охотник встает во весь рост и делает знак загонщику, чтобы он подъехал. Гонишь в нетерпении Карьку и азарт пробирает до дрожи.
- Хватит,- удовлетворенно произносит дед, - Собирай птицу! Тяжелых, еще теплых, с непотускневшей радужкой глаз, грузишь птиц на телегу. Жадно вдыхаешь сожженный порох, гладишь тонкие, с множеством различных клейм, ружейные стволы и восторженно смотришь на деда. Он закуривает свой самосад от встающего солнца, былинным богатырем восседая на ходке. Едем домой. Дурацкий вопрос: почему же не стреляем еще? Ведь дичи видимо-невидимо? - почему-то деду не задаешь. Душа всклень полна небывалыми впечатлениями. Доволен и дед: «Двух птиц Нефедову за лошадь отдам, двух - возьмешь себе, как напарник, а двух -сыну в город отнесу», - расплановал он сегодняшнюю добычу. Молчишь, не смея перечить, и представляя, как рада будет оголодавшая к весне семья, дедову подарку.
2
Вот и займище позади. Колея дороги оттаяла и блестит, будто гуталином смазана.
Дед останавливает повозку. Кряхтя, стаскивает с ног юфтевые, подбитые белыми деревянными гвоздиками сапоги, бросает их в телегу, оставаясь в опорках. Размеренно вышагивает рядом с лошадью. Хотя знаешь об этом его чудачестве, но ничего не говоришь. Бережливы старые люди, не нам чета! Построенные на заказ юфтевые бродни служат охотнику долго. Не раз потом видишь его, идущего с охоты босиком. Сапоги связаны веревочкой и наброшены на плечо. За спиной - длинноствольное ружье и связка уток. Он размахивает лисьим треухом и насвистывает что-то свое.
Дед даже в город к сыну за 70 верст ходил босиком напрямую. Сокращая путь по проселочным дорогам, тоже носил с собой сапоги через плечо. Объяснял: в городе неудобно без них - люди смеются. Зато вышагивал так скоро, что когда утром хозяйки в селе выгоняли коров в стадо, вечером дед у сына пил из кринки парное молоко, которое ему подносила от своей коровы молодуха. Но не это было главным чудачеством кержака-единоличника.
Горемычить бы ему и горемычить одному, без семьи. Десять лет прошло, как схоронил свою старуху. На его характер не всякая бабка «на выданье» позарится. Будь она даже самая смирная, да безответная. Имел Парфенов одно увлечение, которое наполняло его одинокую жизнь немалым смыслом и содержанием. Жил он в самом центре села. На дальней его окраине, песчаной и безлесой, подсмотрел место для соснового борка. Дул отсюда на село постоянный ветер, заносил улицы желтыми барханами песка. Заиливал речные родники, отчего единственная водная артерия мелела, становилась непроточной, зацвела зелеными водорослями. исчезала рыба и разный водяной народ.
А ведь до революции, сказывают, стояла на речной излучине водяная мельница. Обрушивала она зерно мелко-мелко. Славилась наша мука на всю округу! Под плотиной мельницы, в самых водоворотах и темной жути, дна не доставали, связав вдвое ямщицкие вожжи! Сбрасывали в омут белогвардейские банды оружие, когда отряд Анатолия совсем уж зажал их у мельницы в тиски. Откуда знал это Парфенов - неведомо. Но, вот уже в средних классах школы, купаясь в этих местах, нащупали наши босые мальчишеские ноги в песке какой-то необычный предмет. Когда вытащили, оказалось - пулемет Максим. И лента ржавая в приемник вставлена.
То-то мальчишкам радость. Из рук в руки переходил заслуженный «трофей». Пока, наконец, не увидел пулемет директор школы и не определил Максим в школьный исторический музей, как экспонат, куда он потом делся - не знаю. Да и нее об этом хочу рассказать. Памятен был чем-то деду Парфенову этот угор. Решил вырастить он на песчаном холме сосновый бор. Не разводили тогда еще у нас яблони -полукультурки. Это потом из института Лисавенко саженцы повезли, березовый подрост, только поднимающийся от земли - домашняя скотина съедала. Облюбовали мы. малышня, песчаный бугор для игры в лапту. Место раньше других от весеннего солнышка подсыхало. Речка-невеличка в 20-30 шагах от этого места протекала.
Вот что дед удумал однажды. Он запряг нефедовского Карьку по весне в однолемешный плуг. Избороздил поперек склона весь бугор отвальными пластами непригодной для чего-то другого земли. Потом на телеге съездил в отдаленный Герасимов бор. Накопал там маленьких, в три отростка, вылупившихся из семени-падалицы саженцев сосны. Привез ихна плантацию, укрыв стеблями рогоза, лесной подстилки из мха, да сырые тряпьем. Каждый саженец, определив в землю, дед заботливо укутал от палящего солнца веточками веников-будылок, той же травой, привезенной в телеге. Получилось, как люлька для новорожденных. Мы, мальчишки, охотно помогали ему поливать саженцы из деревянной бочки, закрепленной на телеге, которую тащил безотказный Карька. И стали ждать результатов.
3
Долго ли, коротко ли сказка сказывается. Но в нашем случае объявился злой Змей - Горыныч.
Уже когда саженцы укрепились, уйдя своими корешками в принявшую их, истосковавшуюся землю, обнаружил дед Парфенов в свой ежедневный обход, на песчаном угоре великое непотребство и несправедливость. Каждый из саженцев был вырван из земли и брошен рядом, корешками вверх, беспомощно подставив ветру и солнцу свое естество. Смахнул тогда дед с глаз неизменным лисьим треухом непрошенную слезу. Долго сидел на песке, глядя куда-то вдаль. Потом опять пошел в деревню, к знакомому конюху Нефедову, просить бессловесного Карьку.
Так повторялось несколько раз. В течении этого лета и следующего. Мы, мальчишки, выливали сусликов из их нор, ставили на них капканы и настораживали петли из медной проволоки, для того, чтобы заработать карманные деньги на кино или на фабричные лески-жилки для ловли рыбы. Делать это старались вблизи от парфеновского бугра, чтобы заметить злоумышленника. Но сделать это нам так и не удалось. Уж очень умело маскировался недобрый человек! Дед Парфенов упорно высаживал новые саженцы. На четвертое или пятое лето произошло чудо - саженцы прижились и тронулись в рост. И никто их не вырывал с корнем. Видимо, ушел недобрый человек из наших мест. Или понял, на чьей стороне общественное мнение.
Буйно зазеленел подрост! Перед Новым годом выставляли здесь добровольные посты охранников, чтобы деревья не вырубались. Радовала взгляд темно-зеленая хвоя. Летом суховеи прекратились. Любимым местом для юных, да и взрослых рыболовов , стала эта излучина реки. Бежишь, бывало, еще до свету, на прикормленное место и такая тебя дрожь нетерпения охватывает, пока леску разматываешь, что аж зубы постукивают! Уж больно хорош чебак здесь был, да и окунь полукилограммовый ходил под корягами!
Но сдал и поседел наш дед Парфенов. Из него, как - будто, жизненную силу вынули. Стали подрагивать, прежде крепкие, крестьянские руки. Острый взгляд из-под кустистых бровей замутился, заилился. Теперь уже среди нас, мальчишек, считалось добрым знаком занести после удачной рыбалки старому деду пяток-другой окуней или чебаков. Громко прокричать в оглохшее ухо о том, как подрастают его сосенки. Увидеть, удовлетворенно, что дед рад этому событию. Почему он не уезжал в город к сыну - не знаю. Могу лишь догадываться, что он крепко врос корнями в землю, которую полил своим потом. Она дала ему, должно быть, самое наивысшее удовлетворение в жизни - возможность видеть результаты своего труда.
Окончив школу, мы разлетелись почти по всей стране. Многие получили высшее образование. Почему- то, гуманитарное. Давно умет дед Парфенов. Но вот, задумав навестить свою малую Родину, неожиданно бросив срочные дела, высаживаешься из рейсового автобуса посреди села. Разогретый полуденным солнцем ветер, доносит из высокого и стройного бора, что возвышается и шумит над окраиной последних строений поселка, такие сладкие и незабываемые запахи давно минувшего детства.
И тогда натруженная память натужливо вытаскивает из своих глубин морщинистое лицо знакомого деда Парфенова, по кличке - Свистун, жившего на соседней улице и прочно забытого за давностью лет. Хотя... осталось, осталось нечто такое в душе, что не дает возникшему его образу, кануть в небытие, как сотням, подобных ему...
Акция: Заплати за вывоз мусора!
Акция «Хочешь жить в чистом городе? Заплати за вывоз мусора!» проходит в Барнауле в апреле.
Барнаульцам предлагают заплатить за вывоз мусора.
Купленные в прошлом году ООО «Чистый город» мусоровозы будут привлекать к себе гораздо больше внимания: борта машин украшают яркие транспаранты «Хочешь жить в чистом городе? Заплати за вывоз мусора!». Привлечь внимание барнаульцев к общей проблеме таким способом руководство предприятия решило скорее от отчаяния: общая задолженность населения этому предприятию равняется 6,5 млн. рублей. Фактически это месячный оборот предприятия. В прошлом году «Чистый город» приобрел 6 новых мусоровозов, крайне необходимых и предприятию, и городу. Но несвоевременная оплата услуг или неоплата их вовсе ведет к тому, что новые мусоровозы на улицах Барнаула в этом году могут не появится.
Зарплата работников «Чистого города» отнюдь не высока: водитель за 10-часовой рабочий день получает 6,5 тыс. рублей в месяц, грузчик – 4,5 тыс. рублей. «Задолженность сильно влияет и на повышение зарплаты на предприятии, и на обновление парка новой техникой. Наша акция нацелена на то, чтобы показать жителям, как важно своевременно оплачивать вывоз мусора», - сообщил журналистам, присутствовавшим на старте акции директор ООО «Чистый город» Сергей Дойнеко.
Первоначально предполагалось, что колонна мусоровозов проследует по центральным улицам Барнаула. «Мы отказались от такой акции по нескольким причинам. Во-первых, это увеличило бы продолжительность рабочего дня водителей на полтора-два часа, а у них и так достаточно напряженная работа. Во-вторых, пришлось бы изменить график вывоза мусора с контейнерных площадок города, создав неудобства горожанам, нашим клиентам. Кроме того, немаловажным моментом является и то, что движение колонны осложнит ситуацию на улицах города», - подчеркнул Сергей Дойнеко.
Поэтому автомобили «Чистого города», колонной выйдя из ворот предприятия, дальше отправляются по своим маршрутам. пять новых мусоровозов до конца месяца будут напоминать баранульцам о необходимости своевременно оплачивать вывоз мусора.
Акция: Бутылке – новую жизнь!
Фигуры из пластиковых бутылок пройдут парадом по одному из барнаульских стадионов
В Барнауле готовятся к экологической акции «Пластиковым бутылкам – новую жизнь!», которая пройдет 11 мая в рамках празднования Международного дня Земли и проведения Марша парков.
В роли ее организаторов выступают : Экоклуб АлтГУ, экоклуб лицея №3, заповедник «Тигирекский», ООО «Анемона». Перед участниками этой акции на первом этапе они поставили достаточно простую задачу: собрать в течение месяца как можно больше чистых пластиковых бутылок (без этикеток, пробки – отдельно). Затем из этих бутылок, проявив фантазию, следует создать крупные фигуры, связав бутылки между собой. В день акции команды школ, которые участвуют в акции, должны доставить изготовленные фигуры на стадион школы лицея-интерната №3 (улица Червонная, 8). По стадиону торжественным маршем эти фигуры проследуют к машине ООО «Анемона», займут место в автомобиле и отбудут на пос. Восточный, где находится цех по переработке пластиковых бутылок. Кстати, во время парада участникам акции продемонстрируют продукцию, которую «Анемона» изготавливает из пластиковой тары.
Команды, собравшие самые большие фигуры из пластиковых бутылок, получат специальные призы.
Целью акции организаторы считают привлечение внимания населения города к проблеме загрязнения пластиковым мусором и распространение идей вторичной переработки материалов.
«Мы предлагаем каждой школе не ограничиваться единовременной акцией, а организовать на местах постоянные пункты сбора ПЭТ-бутылок и макулатуры. Желательно прессовать ПЭТ-бутылки, уменьшая их объём, что облегчит складирование и перевозку. Вторичное сырье принимается за определенную плату, а это дополнительный заработок для участников кампании. Но главное, это поможет воспитанию в детях бережного отношения к ресурсам планеты», - сообщила корреспонденту ИА «Амител» руководитель экоклуба лицея №3 Светлана Щигрева.
В день проведения парада пластиковых фигур сотрудники «Анемоны» будут также принимать ПЭТ-бутылки от населения. Жителям домов, расположенных вокруг школы-интерната №3 предлагают заработать деньги, избавляясь от мусора. |
