 И Снова – Белуха
В 1968 году моя учеба в университете пошатнулась – не без влияния посторонних занятий. Я был на грани отчисления. Сложные дипломатические переговоры привели к тому, что мне было обещано дополнительное время для ликвидации моих «хвостов». Я же обязывался принять участие в работах на ледниках Белухи, которые должны были начаться еще до окончания учебного года. Я, однако, оговорил условие, что спущусь с гор в начале июля, чтобы принять, наконец, участие в спелеологической экспедиции в пещеры Алтая, планы которой я разрабатывал.
Если бы я это знал!
Год назад, когда я странствовал по приенисейской тайге, в планы очередной гляциологической экспедиции на Белуху В.С. Ревякиным было включено восхождение на ее вершину. Если бы я это знал заранее! Восхождение планировалось с Катунского ледника, по «историческому» маршруту, которым в 1914 году Восточной вершины достигли братья М.В. и Б.В. Троновы, а в дальнейшем поднимались многие другие восходители.
Для участия в восхождении был специально приглашен альпинист-разрядник, который должен был укрепить группу. Случилось однако так, что при подъеме с Голубого Балкона (высота 3050 м) на Седло (4050 м) он получил травму ноги. Травма была не опасной, но идти на вершину на следующий день после ночевки на Седле он не мог. Стояла хорошая погода, которая в любой момент могла испортиться.
Поэтому Виктор Ревякин и мой друг, тоже студент геофака Виктор Лойша (поэт, а в дальнейшем – геолог и журналист) приняли решение подниматься вдвоем. От стоянки до вершины было немногим менее 500 метров по высоте, маршрут был ясен. Двойка относительно легко поднялась на гребень, по которому предстоял не сложный, но и не безопасный и длинный путь к высочайшей точке Сибири.
Внезапно погода начала портиться. Вершину закрыли облака. В 1914 году братья Троновы также поднимались в отсутствие видимости и имели успех. Было решено продолжать движение, так как вершина казалась близкой.
Но время шло, а конца пути в тумане, по гребню, по обе стороны которого зияли обрывы, видно не было. Возникла опасность холодной ночевки, что не сулило ничего хорошего. Двойка повернула назад, хотя по предположению восходителей они находились всего примерно в 50 метрах ниже вершины.
 Изучение ледников
Еще в 1967 году университет заключил «жирный» договор с Западно-Сибирским управлением гидрометслужбы на изучение ледников Белухи. Ледники – не только любопытные и привлекательные природные объекты. Они важны для климата, и чутко реагируют на его изменения.
Таяние алтайских ледников играет существенную роль в стоке верхней части бассейна Оби. Поэтому изучение ледников очень важно не только само по себе, но и для целей метеорологии и гидрологии.
Договор позволял увеличить сроки и объем наблюдений, прикупить оборудование. В 1968 году для заброски грузов, как экспедиционных, так и для Аккемской метеостанции, был нанят вертолет.
Мы – два студента и метеоролог Кревский прибыли в Усть-Коксу и поселились в домике на аэродроме, ожидая прибытия вертолета.
Пробный полет
Некоторое время нас держала погода, но, наконец, вертолет прилетел, и мы отправились к Белухе. В первый раз я глядел на горы с высоты птичьего полета. В горах было еще много снега. Аккемское озеро лежало подо льдом. Мы сели на ровное место выше озера и пешком пошли к метеостанции. Вертолет улетел. Наш рейс был пробным, и груза у нас не было – только личные вещи.
В уютном домике метеостанции нас ждали. Метеорологи за зиму соскучились по людям. Иногда во время зимовки они, втайне от начальства, поодиночке, совершали рискованные лыжные вылазки в Тюнгур, расположенный в 36 километрах от метеостанции. Поскольку зимовщиков было только двое, на второго ложился повышенный объем работы: показания с приборов нужно было снимать несколько раз в сутки, днем и ночью.
Несколько раз за зиму их навещал связной из Тюнгура, доставлявший в Ак-Кем и соседнюю метеостанцию Кара-Тюрек, почту, кое-что необходимое и забиравший ленты от самописцев и месячные сводки (срочные результаты наблюдений сразу же передавались по радио).
Только однажды во время зимовки метеорологов посетили туристы (зимние походы в высокогорье в те годы были редкостью.
Погода снова испортилась, и вертолет пришлось ждать еще несколько дней. Наконец заброска грузов началась. У конца Аккемского ледника, рядом с мореной – гигантским валом камней, оставленным ледником в далеком прошлом, стал вырастать целый палаточный городок. Были собраны даже дощатые столы и скамейки.
Если раньше экспедиционные рационы ограничивались как средствами, так и возможностями доставки, то теперь не только тушенка и сгущенка, но даже сливочное масло и халва завозились целыми ящиками. На халве настоял студент-метеоролог Ромка Гесс, обожавший этот деликатес. Теперь по его почину чай все пили в прикуску с халвой.
 Лагеря
После того, как все грузы были доставлены в «Моренный» лагерь, стали выбирать место для наблюдений на леднике. В его средней части имелось относительно ровная площадка, покрытая камнями – поверхностной мореной.
Там и было решено поставить Ледниковый лагерь – две палатки (жилую и хозяйственную) и метеорологическую будку. Жилая палатка снабжалась войлоком и двойными ватными спальными мешками.
Пенополиуретановые карематы еще не были изобретены, как и синтетический пух. Для кухни были заготовлены дрова. Все это, приборы и продукты, тоже было решено забросить вертолетом.
Как «нагуливают» аппетит
Пилоты согласились, хотя до этого им ни разу не приходилось садиться на ледник. Ставить Ледниковый лагерь улетели наши преподаватели с экипажем. Я оставался в нижнем лагере при кухне. Некоторое время спустя появился вертолет. Почему-то его дверца была распахнута и хлопала, болтаясь туда-сюда.
Машина приземлилась, из нее вышел пилот и молча стал прогуливаться вокруг вертолета. «А где остальные? – спросил я. – Обед готов». «Они аппетит нагуливают. Решили пешочком пройтись», – чему-то ухмыляясь, сказал пилот. Я недоумевал.
Наконец подошли остальные вертолетчики и Кревский с Ревякиным – оживленные, запыхавшиеся. Оказалось, что они чудом избежали аварии, хотя, чтобы не перегружать вертолет, предусмотрительно был взят не весь груз.
Посадка прошла нормально, но при взлете случилось вот что. Пилот, подняв вертолет с камней морены, развернулся и пошел, набирая высоту, над чистым полем ледника. Однако над нагретыми солнцем камнями, были восходящие вверх воздушные потоки, а над чистым льдом - нисходящие, которые рванули вертолет вниз.
Моментально поняв ситуацию, пилот крикнул экипажу и пассажирам: «Прыгайте за борт!». Открыв дверь, все спрыгнули на лед, до которого было уже метр или два, а облегченная машина мигом взмыла в воздух. Теперь я понял, почему старшие не взяли в полет студентов. Второй полет был проведен с учетом особенностей воздушных движений над ледником и прошел без ЧП.
Экспедиционные будни
Начались экспедиционные будни. В верхнем лагере постоянно находились (по сменам) двое студентов, проводившие метеорологические наблюдения четыре раза в сутки (в том числе – в час ночи). Наблюдения и кухонные дежурства распределялись поровну, так, чтобы ночные наблюдения приходились каждому через день. В свободные часы можно было позагорать, погулять по ближайшим окрестностям, иногда посетить нижний лагерь под предлогом каких-либо надобностей, где была более бурная жизнь.
Я провел в верхнем лагере практически весь остальной срок моего пребывания в экспедиции, только иногда на сутки спускаясь в нижний лагерь, в основном – для помывки в бане на метеостанции. За этот период у меня было три разных напарника по сиденью на леднике.
Больше всего мне нравилось наблюдать за жизнью гор. Эти картины никогда не надоедали.
Первые восходители
Первое, насколько сейчас известно, восхождение на горную вершину Алтая было совершено Эриком Лаксманом, ученым, служившим пастором на Колывано-Воскресенских заводах.
В 1767 году, находясь в Тигиреке, он с барометром собственного изготовления, поднялся на вершину Рассыпной Камень для измерения ее высоты. Сейчас эта вершина называется Разработной, так как в XVIII веке на ее вершине велась добыча розового кварца и аквамарина.
Вторично на эту вершину (абсолютная высота 1962 метра) поднялся в 1780 году француз Эжен Патрен.
В 1829 году А.А. Бунге, пытаясь достичь истоков Катуни, первым увидел ледники Катунского хребта (вероятно – в верховьях правого притока Катуни – реки Капчал). Он немного не дошел до Белухи, вероятно скрытой облаками.
Открывателем же Белухи и ее ледников (Катунского и Берельского) является врач Колывано-Воскресенских заводов, естествоиспытатель Ф.А. Геблер, изучавший Катунский хребет в 1833-35 годах.
В 1880 году известный общественный деятель, публицист и сибиревед Н.М. Ядринцев с миссионером М. Чевалковым взошел на одну из трех вершин горы Алтын-Таган («Золотой Треножник»), сейчас более известной как Алтын-Туу. Эта гора (2358 метра) почти на два километра возвышается над уровнем Телецкого озера напротив устья реки Чулышман. В том же году Н.М. Ядринцев посетил Катунский ледник Белухи.
В 1895 году изучение Алтая, в том числе его ледников, начал профессор Томского университета В.В. Сапожников. Он повторил восхождение на Алтын-Туу, взошел на вершину Кызыл-Ок (3033 м) в Курайском хребте и попытался взойти на Белуху с Катунского ледника, достигнув высоты 3050 м (Балкон). В 1898 году он повторил попытку, взойдя на этот раз на Седло Белухи (4050 м).
В марте 1903 года английский альпинист Самуэль Тернер попытался взойти на Белуху с Аккемского ледника через гребень, сейчас носящий имя Делоне, но отступил с высоты около 4200 м. Тогда же он покорил вершину, сейчас известную как Броня (3260 м).
В августе 1914 года Восточная вершина Белухи, после нескольких попыток, была покорена братьями Б.В. и М.В. Троновыми. Михаил Владимирович Тронов впоследствии стал основоположником сибирской гляциологической школы. В течение 20 лет братья Троновы были единственными на Алтае восходителями, покорившими несколько вершин.
В 1933 году группа альпинистов во главе с В. Абалаковым совершила первое спортивное восхождение на Алтае – траверс вершин Делоне и Восточной Белухи с Аккемского ледника на Катунский. В 1935 году на Восточную вершину взошли 43 участника первой Сибирской Альпиниады, а на следующий год была покорена Западная вершина Белухи. |
